– Да, это я.

– А это я! – с удовольствием сказал голос и сам рассмеялся своей шутке. – Слушайте, у нас к вам дело.

– Какое?

– Руслан Зощенко – он вам кто?

– Брат.

– Ну так вот он у нас.

Наташа похолодела и ноги стали ватными.

– Что значит – у вас? – спросила она. – Кто это – вы?

– Мы – это мы… – ответил голос. И тут вдруг он из любезного стал жестким: – Мы, Наташенька, это те, до кого ты еще не добралась!

– Давыдов, ты что ли? – спросила она.

– Ну я… – ответил Давыдов.

– Хоть бы машину купил получше, ездишь на ржавом ведре! – сказала она, чтобы хоть как-то уязвить его.

– Не твоя забота! – рявкнул в трубку Давыдов. – Приезжай к нам. Есть разговор. И если будешь вести себя хорошо, то заберешь братца и унесешь свою кругленькую задницу. Хотя я бы с тобой поиграл в доктора и больного.

– Нет, милый, мы с тобой поиграем в паталогоанатома и труп! – не сдержавшись, сказала она свистящим шепотом.

– Ты чего, сука, пьяная? – удивился он. – Ты чего это мне говоришь? Я сейчас твоему братцу ухо отрежу и собаке скормлю. Ты этого хочешь?

Наташа промолчала.

– Ну вот… – успокоился Давыдов. – Приезжай. Будем договариваться. Только без глупостей.

Он сказал адрес – это было одно из пригородных садоводств – и отключился.

Этот разговор застал Наташу по пути в редакцию, на асфальтированной дорожке. Она машинально шагала по ней во время разговора, а потом и после него. Также машинально села в лифт и нажала кнопку своего пятого этажа. На автопилоте открыла кабинет, включила компьютер, чайник, расстегнула куртку, села в кресло… И тут завод кончился – она уткнулась лицом в руки и зарыдала.

На планерку она не пошла. Бесчетнов, вернувшись с планерки, сделал по кабинету несколько кругов, мигнул Петрушкину (тот вышел), и подсел, наконец, к Наташе.

– Ты чего ревешь? – спросил он.

Она подняла зареванное лицо.

– У меня брата украли… – проговорила она.

«Вот ни фига себе!» – озадаченно подумал Бесчетнов.

– Надо ментам звонить… – сказал он и потянулся к телефону, но она перехватил его руку и испуганно зашептала:

– Нет, нельзя, нельзя…

– Почему? – спросил он.

– Потому что это все я… – вдруг сказала она. – Крейц, Карташов, Протопопов, Хоркин, Уткина, Марков – это все я.

Бесчетнов остолбенел. Он не понял, о чем это она, понял лишь, что дело серьезное.

– Они все дежурили в вытрезвителе 29 декабря 1994 года в одной бригаде и убили там тогда моего отца… – устало пояснила Наташа. – А тут я узнала их адреса. Да еще мама умерла. Да еще… – она помолчала, – нашла я отцовский пистолет. Ну и все…

– Какой пистолет? – удивленно спросил Бесчетнов, еще не зная, верить ли. – Карташов, Протопопов и Хоркин были убиты из разных пистолетов. Марков застрелился, а остальные двое и вовсе несчастные случаи.

– Нет, не несчастные… – сказала она. – Это все я. Только Марков сам застрелился, но и то ради меня.

Тут она вспомнила, как погиб дед, и зарыдала. «Получается, все зря? – подумала она вдруг. – Ведь главное-то – Котенко и Давыдов, а они, получается, будут жить?» Она понимала, что ехать за братом нельзя – ее там почти наверняка убьют. Но понимала, что и не ехать нельзя – это ведь брат, родная кровь, да чем тогда она будет лучше всех тех, кого уже убила и еще собиралась убить?

– Все равно не верю… – сказал Бесчетнов.

– Помните динозаврика у Гранкина? – спросила она.

– Ну…

– Так это мой динозаврик…

– Я думал, таких тысячи.

– Нет. Такие были в киндер-сюрпризах в 94-м году. Этот был в том киндер-сюрпризе, который принес мне папа 30 декабря 1994 года. А на следующий день он умер.

Они помолчали. Бесчетнов вынул из пачки сигарету, помял ее, потом вспомнил, что в кабинете нельзя курить, и сунул сигарету за ухо.

– Блин, двуллер какой-то… – проговорил он, наконец.

– Что? – удивилась она.

– Двуллер… – повторил он, и пояснил: – То же самое, что триллер, только страшнее и короче.

Они снова помолчали. Бесчетнов вынул вторую сигарету и снова начал ее разминать. Потом все повторилось и вторая сигарета тоже оказалась за ухом. Петрушкин заглянул, но Бесчетнов что-то показал ему глазами, и Леха снова пропал.

– А я еще когда Аркадьич показал динозаврика начал что-то понимать… – вдруг сказал Бесчетнов. – Я же этого динозаврика видел у тебя, и не раз… Но не представлял… – он замолчал, подыскивая нужные слова, и, наконец, закончил, усмехнувшись, – всего масштаба…

– Ладно, давайте звонить ментам… – опустошенно сказала Наташа. – Пусть меня посадят.

– Нет… – твердо сказал Бесчетнов. – Незачем тебе сидеть. В этой стране много кто должен сидеть, но тебе точно незачем.

– Я не хочу, чтобы брата из-за меня убили…

Бесчетнов странно взглянул на нее, но не удержался и сказал:

– А ты думаешь, он еще живой?

Она замолчала, пораженная этой мыслью.

– Они похитили человека. Они считают, что ты будешь молчать, опасаясь, что они расскажут обо всех твоих убийствах… – начал Бесчетнов.

– Ну да… – сказала она.

– Так-то конечно на тебе сейчас больше висит, чем на них! Хотя твои убийства тоже заколебешься доказывать… – задумчиво проговорил Бесчетнов, доставая третью сигарету.

– Ну и что тогда делать?

– Куда ты должна приехать?

– Садоводство «Спутник»…

– Ого… Далеко, место глухое, они тебя там пришьют вместе с братом и там же прикопают.

Она кивнула головой – да, так и будет. Разговор был словно не о ней.

– Во сколько тебе туда ехать?

– Вечером.

– Чего это они? – удивился Бесчетнов, но тут же подумал, что вечером наверняка будет легче прятать два трупа – на то и расчет. Он понимал, что никто из Зощенко не вернется из «Спутника» домой.

– Хорошо… – твердо сказал он. – Я поеду вместо тебя.

– Вас убьют.

– Да хрен там. Облезут… – сказал Бесчетнов, но свою обычную фразу про то, что он «ветеран большого количества войн» сейчас говорить почему-то не стал. – А если убьют, то менты точно разрежут их на части и будут долго с наслаждением жарить.

– А разве некого позвать с собой? – спросила Наташа.

– Братва есть. Но это же не за долги по башке какому-то хмырю настучать, это менты, хоть и бывшие. С ментами не каждый браток свяжется… – Бесчетнов задумался, а потом сказал: – Ладно. Все будет хорошо. Сиди здесь.

Доставая телефон, он вышел в коридор. Почти сразу в кабинет вошел Петрушкин, удивленно глядя на Наташу.

Глава 9

– Ты пей, Русланчик, пей… – говорил Руслану Зощенко мужчина лет тридцати с продолговатым лицом и капризными губами. – Пей. И закусывать не забывай. Тебе же у нас хорошо?

– Да, мне у вас очень хорошо! – ответил Руслан и посмотрел на стол. Стол был заставлен бутылками и тарелками. Колбаса, копченое мясо нескольких сортов и видов, какой-то сыр – здесь было все то, чего уже давно, с отцовской смерти, а то и раньше, не видели в семье Зощенко. Руслан хотел и съесть все, и все выпить и пьяным сознанием обеспокоенно думал – не выгонят ли? А если выгонят – дадут ли забрать с собой хоть немного из этого богатства?

Ощущение счастья было в нем сейчас даже больше того, какое бывало, когда она находил припрятанную читушку. Руслан не сильно помнил, как он здесь отказался – сто грамм он выпил на свои, потом еще сто грамм ему налили в долг, а потом подошли двое каких-то ребят, и предложили с ними выпить, сказав, что у них праздник, хоть и не пояснив, какой. С ними Руслан выпил еще сколько-то и очнулся уже здесь, в небольшом деревянном домике.

Наливавший ему мужчина смотрел ласково. Они уже давно сидели за столом. Руслану наливали понемногу, просили закусывать. Разговаривали. Руслан удивлялся, что беседа круг за кругом съезжает на его сестру, и думал даже – может, это какой неизвестный ее поклонник? Да и пусть – явно ведь не бедняк, будет Руслан с таким родственником всегда и сыт, и пьян.

Руслан уже рассказал Давыдову, что отец умер в 1994 году, что недавно умерла и мать. На этом месте Давыдов и Котенко, сидевший в стороне, переглянулись. Руслан сказал, что Наташа в последнее время какая-то странная – то и дело запирается и плачет. Котенко и Давыдов переглянулись снова, и Котенко отозвал Давыдова в сторону.